Политика - Страница 84

Блакберн бесшумно подкрался к мужчине, подождал, пока тот не уберет руку от рации, укрепленной на поясе, и затем молниеносно бросился вперед, схватил мужчину за плечо правой рукой, а левой прижал лезвие ножа к его горлу. Все это было проделано молча. Он надеялся, что террорист как-то отреагирует на захват, попытается сопротивляться, даст ему повод пустить в ход нож.

Меган, действовавшая рядом с ним, не проявила такой жалости. Держа в руке нож с острым коротким лезвием, она приблизилась к женщине, которая была ее целью, и, повернув нож, нанесла сильный удар рукояткой по основанию черепа террористки. Та упала на землю, потеряв сознание, ее длинные темные волосы рассыпались из-под шлема.

Слишком легко отделались, подумал Блакберн. Ему хотелось крови, хотелось провести отточенным лезвием по горлу мужчины, которого захватил. Но поступить так он не мог. Прежде всего он был солдатом, и хотя он состоял на службе корпорации, а не страны, кодекс солдатской чести не позволял ему убить фактически беспомощного человека.

Придет день, когда его боль и ярость пройдут, и тогда он поймет, что поступил правильно.

Блакберн удерживал пленника до тех пор, пока охранники не связали его. Затем, вложив в ножны нож, он бросил своим людям:

– Уберите его отсюда к чертовой матери. Повернувшись спиной к главарю банды, Блакберн вместе с охранниками отправился на поиски тех, кто могли остаться в живых. Это была длинная ночь, и он знал, что она кончится еще нескоро.

Глава 43

Сан-Хосе, Калифорния, Нью-Йорк, 10 февраля 2000 года

– Юрий Хвостов, – произнес Гордиан в видеофон, стоявший на письменном столе. Его голос прозвучал бесстрастно, почти механически, без всяких эмоций.

Он напомнил Нимецу голоса роботов в научно-фантастических фильмах пятидесятых годов. Еще ни разу он не слышал, чтобы Гордиан так говорил, и это беспокоило его больше, чем все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Что делается у него в душе?

Гордиан сидел в своем кабинете, глядя на жидкокристаллический экран, где видел лицо Блакберна. Нимец, сидевший напротив, пил уже третью чашку кофе. Ни один из них не спал этой ночью, это было заметно по темным кругам под глазами.

– По данным, собранным Питом, Хвостов занимается торговлей на черном рынке и наркотиками. Нечто вроде дешевого Джона Готти, – добавил Гордиан. – Неужели от нас действительно ожидают, что мы поверим, будто именно он является автором и движущей силой столь сложного заговора?

Из динамика донесся голос Блакберна.

– Не надо обращать внимания на то, в чем пытается убедить нас Корут Зельва. По-видимому он решил, что, подставив Хвостова, сможет на какое-то время сбить нас с настоящего следа.

– Чьего следа? И на какое время? – спросил Нимец. – Хотя этот парень играет в дурачка, он не может не знать, что мы не оставим без расследования полученную от него информацию. – Особенно после того, что произошло с нашим персоналом на станции спутниковой связи, едва не добавил он, но вовремя остановился.

– В том-то все дело, Пит, – сказал Блакберн. – Я считаю, что в его информации о Хвостове немало правды. Я имею в виду, что сказанное им соответствует истине – ведь именно он является следующим звеном цепи после организации Ника Ромы.

Гордиан покачал головой.

– Это не ответ на вопрос Пита. Как далеко мы продвинемся после того, как узнаем о деятельности Хвостова? Меня не интересует, насколько глубоко замешана в это дело русская мафия, потому что они не привлекли бы Зельву и эту женщину… – Он посмотрел на лежащие перед ним заметки, разыскивая ее имя, – Джилею Настик к участию в заговоре. Эти двое являются профессиональными террористами и работают исключительно за деньги.

– Они могли затаить злобу против Соединенных Штатов после войны в Персидском заливе, – заметил Нимец. – Судя по тому, что сообщил Максу Ибрагим, они винят наше правительство в нарушении обещания поддержать курдских повстанцев в их борьбе против Саддама Хуссейна. Видит Бог, в этом кроется немало правды.

– Их недовольство меня не интересует, особенно после того, как они вырезали тысячи невинных людей, – ответил Гордиан. – И это не имеет никакого отношения к тому, что Хвостов мог использовать своих людей и не усложнять дело.

– Роджер…

– Здесь что-то не так, – продолжал Гордиан. – Здесь что-то явно не так.

Нимец увидел, как Роджер сжал и разжал руку, и снова подумал о том, насколько сильно повлияла на него смерть Стайнеров и остальных служащих наземного терминала под Калининградом.

– Послушай, Горд, у меня создалось впечатление, что мы сейчас говорим об одном и том же, – сказал Нимец. – Если мы решим, что Хвостов действительно замешан в это, наш следующий шаг заключается в том, чтобы взять его и выжать все необходимые сведения. Увидим, что ему известно.

– Я не думаю, что мы должны считать, будто узнаем что-то от Хвостова. – Гордиан посмотрел на Нимеца, затем повернулся к экрану. Его лицо походило на застывшую маску. – Неужели вы не видите этого? Судя по вашим рассуждениям, этот Корут сказал нам о Хвостове, чтобы сбить со следа. Но зачем ему делать это, если он считает, что Хвостов расколется и даст нам сведения, ведущие в правильном направлении?

Нимец наморщил лоб и задумался.

– Может быть, Корут недооценил давление, которое мы можем оказать на Хвостова, – многозначительно заметил Блакберн.

– Кто-то оставил мертвое тело, которое мы обнаружили в номере миланского отеля, и еще один труп на пляже в Андалусии. Первый висел в петле. Второму перерезали горло. И оба принимали участие в террористическом акте на Таймс-сквер. Тот, по чьему приказу их убили, явно считает, что нам удастся распутать этот клубок.